Плохая шутка  - Александр Варго

Двор дома номер шесть «а» встретил Дениса безжизненной тишиной. Денис ожидал, что обстановка каким-то чудесным образом подскажет, что он победил, но правило голливудских фильмов вновь не сработало. Все казалось в точности таким же, как и раньше. Все так же ветер, который совершенно не чувствовался на улице, гонял мусор по палисадникам двора. Все те же мертвые деревья и та же мертвая трава.

Денис набрал на домофоне код «51», открыл дверь второго подъезда и поднялся на первый этаж. Его встретили двери семнадцатой и восемнадцатой квартиры. Стены, двери, потолок – все выглядело безжизненным и брошенным. Словно люди, жившие здесь, однажды собрались и организованно покинули дом. Эта мысль настолько поразила Дениса, что он, не раздумывая, приблизился к двери семнадцатой квартиры и нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло – раздался еле слышный щелчок пластмассовой кнопки и ничего более. Звонок не работал. Денис несколько секунд задумчиво поизучал отчетливый отпечаток своего пальца на пыльной кнопке и затем постучал кулаком по железной поверхности двери. Звук получился мягкий и безжизненный, словно он бил в кусок поролона. И вновь – никакой реакции с той стороны двери.

Он постучал в восемнадцатую, уже понимая, что произойдет то же самое. Произошло. По звуку казалось, что за дверью находится не помещение, а глухая стена. Денис ощущал себя человеком, попавшим на съемки фильма, когда декорации вокруг такие реалистичные на вид, но оказываются бутафорскими на проверку. Иллюзия для зрителя. И зрителем сегодня был именно Денис.

Он еще раз постучался в восемнадцатую, внутренне надеясь на чудо. Хоть на какое-нибудь. Чуда не произошло. Поблизости все так же не было ни единой живой души, кроме самого Дениса и Анкудинова, ожидающего его на четвертом этаже этого подъезда-декорации. Хотя в том, что Анку – живая душа, Денис сомневался. Оснований для сомнений было более чем достаточно.

Небольшая задержка на первом этаже заставила Дениса засомневаться в правильности того, что он делает. У него возникло сильное желание рвануть прочь из этого дома. Вдруг исповедь сделала его недосягаемым для Анку? Вдруг уже все закончилось и его возвращение сюда только все испортит, перечеркнет? Вдруг сейчас нужно избегать места, где обитает Анкудинов, чтобы тот не смог вновь контролировать Дениса?

«Нет, – раздалось в голове. – Иди и доведи дело до конца. Другого не дано».

Снова тот же голос, и снова он толкал вперед. И раз уж Денис затеял противостояние, то останавливаться было нельзя. И, кроме того, несмотря на свой страх, он отчаянно хотел взглянуть этой сволочи Жнецу в глаза и сказать то, что собирался сказать. Не очень праведное желание, но, как он недавно сказал Анкудинову, он и не Христос.

Нужно было идти, пока сомнения вновь не вкрались в голову, и Денис двинулся вверх.

Алюминиевая табличка с цифрами «24» словно бы кричала: «Ничего не изменилось. Все в силе. И в этом договоре твои чресла зажаты в руке Смерти!»

Денис не стал звонить или стучать. Соблюдать условности не имело смысла. Он просто опустил тяжелую ручку вниз и слегка толкнул дверь внутрь квартиры.

Еще по пути сюда он мысленно расставлял сегодняшние знамения в два столбика. Первый назывался «Знамения против» и состоял из всего того, что не изменилось после посещения часовни: мертвенность дворика, пустота подъезда, сама квартира двадцать четыре. Во втором столбике с названием «Знамения за» было лишь одно, не очень убедительное, предзнаменование – молчание Анку. И сейчас, в проклятой квартире, получалось, что шансы Дениса, в соответствии с законами жанра, стремились к нулю.

«Да ну эти глупости», – мысленно отбросил он от себя ненужные мысли и сделал шаг вперед. И тут же сквозь его тело прошел безболезненный разряд тока, добавив еще одно «знамение против».

Жнец сидел в пустой квартире в ожидании курьера. Он пытался сохранить самообладание, но это у него получалось из рук вон плохо. Проклятый сопляк заставил его понервничать – это стоило признать. Анку слишком расслабился за века своей работы. Он не думал, что человек, в особенности такой тщедушный, каким казался Денис, мог что-то противопоставить самой Смерти. Оказалось, мог. Жнецу вновь пришла на ум сказка про лягушку в горшочке со сметаной. Юнец оказался той лягушкой, которая будет дрыгать лапками, если не оставить ей выбора. Будет дрыгать, пока не выкарабкается.

– Или пока ей не оборвут ее зеленые лапки, – произнес Жнец и рассмеялся, но пустая квартира не отдалась эхом. Вместо этого пыльные стены, словно губка, поглотили звук. Убили его. Здесь все было мертво, кроме самого Жнеца, свеча которого до сих пор горела.

Он видел, что курьер вышел из храма и двинулся в направлении дома Анку. И это был хороший знак. А вот плохой заключался в том, что он не мог влиять на юнца. По какой-то неведомой причине Всевышний внес изменения в пари.

– Это нечестно, Творец! – проговорил Жнец, вскакивая с места. При этом его лицо, словно помехи в телевизоре, рябило, то превращаясь в трухлявый грязно-серый череп, то вновь принимая человеческий облик.

Жнец никак не мог совладать со своей яростью. В какой-то момент он даже испугался, что злоба испортит все дело, а этого нельзя было допустить. Страдать века из-за вспышки ярости? Нет, он это уже проходил и повторения не желал. Поэтому нужно было брать себя в руки. Ведь не будет же он нервничать из-за конвульсивных сокращений жалкого червяка. Как бы резко и непредсказуемо тот ни сокращался, он все равно остается червяком, и кобры из него не выйдет.

Анку сел в кресло и несколько минут не шевелился. Рябь на лице постепенно сошла на нет, вернув Жнецу человеческую маску.

Когда раздался звук открываемой двери, он был совершенно спокоен.

Поначалу пришло ощущение повторения. Не дежавю, когда не можешь вспомнить, какой именно эпизод из жизни повторяется, а ощущение попадания в прошлое. Словно Денис был героем очередной части «Пункта назначения»: он видел и знал, что произошло, а виденное повторялось с точностью до секунды. И даже если бы этот герой вздумал сейчас рвануть прочь, то рок все равно бы его настиг.

Дениса встретил коридор, покрытый толстым слоем пыли. На полу не было видно ни единого отпечатка. Шкаф в дальнем правом углу и вешалка слева все так же неудачно имитировали человеческое жилище. Грязно-серый телефон на тумбочке казался безжизненным чучелом, которое сюда выставил безумный таксидермист, так, для заполнения пространства.

«Интересно, с этого телефона он звонил мне? Мобильника я у него не видел».

Почему-то мысль, что Анкудинов мог пользоваться телефоном, удивила его. Как-то не вязался этот инфернальный демон с благами цивилизации. Хотя, с другой стороны, имел же Анку ноутбук.

Денис двинулся по небольшому коридорчику в сторону комнаты, мимоходом взглянув на дверь туалета, за которой ему вчера открылся неведомый раньше мир Анку. Безжизненный мир непрощенного убийцы. Мертвый лес, мертвое озеро и бесконечное поле жизни.

Оторвав взгляд от двери, он шагнул к проходу в комнату и остановился. На него пристально смотрели древние глаза Анку. Лицо, по которому невозможно было определить возраст, светилось холодным спокойствием, а на тонких губах играла легкая уверенная улыбка. Именно спокойствие и улыбка окончательно привели Дениса к выводу, что не только не произошло улучшений, но и что степень дерьмовости ситуации повышалась с каждой секундой.